Блуд на Руси (Устами народа) - 1997 - Страница 107

К оглавлению

107

Она снова и снова побуждала мою страсть, меня опять охватывало возбуждение, для которого уже не было выхода. «Сознайся, — требовал я, — или запорю тебя до смерти». Она молчала. Я закричал как безумный, и нелепые, грязные ругательства срывались с моих уст. Свистящие удары прута сыпались на голову, голое, покрытое кровавыми рубцами тело Елены. Она выла от боли, и этот крик пронизывал меня наслаждением. Каждая новая полоса, каждый новый свист гибкого орешника, каждое новое слово боли я слушал, как погружение в любимое тело.

Это было переживание страсти чисто физическое. Наконец, я опомнился и, круто повернувшись, пошел прочь. Все тело было разбито, голова ныла от смертельной боли. Уходя, я слышал гогочущий смех солдат и сразу опомнился. Если эти скоты изнасилуют ее? Одна мысль была невыносима. Делиться с кем-нибудь Еленой? Нет... Она больше не может быть чьей-либо.

Я вернулся. Елена лежала распростертая, без сознания. «Эта шпионка погубила армию. Повесить ее!» скомандовал я и увидел, как откуда-то появилась веревка, с земли поднялось обнаженное тело, вздрогнуло, вытянулось и повисло невысоко над землей. Освобождающая судорога полного наслаждения прошла по моему телу.

Оно было так же быстро и сильно, как и пережитое в ее объятиях. Но так же, как для Елены, мои ласки оказались последними, и эта волна, прилившая к моим жилкам, оказалась для меня последней. Больше никогда в жизни ни одна женщина не была в состоянии зажечь тот факел, огонь которого как бы погас вместе с предсмертными конвульсиями Елены. Это возмездие я ношу уже пятнадцать лет. Я хочу их, вызываю в своей фантазии образы дикого сладострастия, переживаю муки недостижимого желания!

Я жив, полон страсти, и я умер навсегда.

Вам, быть может, интересно знать, что стало с приказом. Нашли его в саквояже, который Елена оставила в тарантайке. Там же обнаружили паспорт на имя Елены Александровны Ростовой.

Граф Амори
ВАВИЛОН НАШИХ ДНЕЙ
(фрагмент)

В то время, когда на Петроград уже надвигалась голодная смерть, опасность замерзания от недостатка топлива, пресыщенные женские натуры не знали предела, в своих стремлениях к утолению жажды ощущений.

В два часа дня весь Невский проспект был переполнен фланирующей публикой. Но что за публика! Куда девалась элегантная знать! Точно в пропасть обрушились интеллигенты, красивые, модно одетые женщины среднего круга, не говоря уже о монденках высшего света. На первом плане оголтелые лица черни и праздношатающихся солдат. Все элегантное, красивое, богатое некогда прекрасного Петрограда попряталось. Террор, вечно карманные кражи днем и грабежи вечером поселили панику.

Весь достаточный, цензовый класс показывался лишь в автомобилях и в собственных экипажах. Но и езда по улицам вечером была небезопасна. Одно время мимо Марсова поля не дерзали даже ехать вечером на автомобиле. Около Лебяжьего канала грабили, преграждали путь какие-то две полубронировки автомобильного типа, производили, под видом обыска, настоящий грабеж и, при малейшем сопротивлении, убивали.

Силою обстоятельств, кутежи продолжались теперь до утра, так как ночью все равно нельзя было спокойно вернуться домой. Экзотические тайные притоны начинали свои собрания не позже восьми часов вечера. С легкой руки сверх-эстетов, к которым принадлежала поэтесса Г., жена известного поэта М., артистка Я., молодая жена бывшего царедворца, княгиня Б., юная баронесса М. и две дочери сенатора Е., к этому интеллигентному обществу поклонниц культа острова Лесбоса, присосались жаждущие ощущений пепиньерки одного аристократического института ведомства императрицы Марии. Кружок разрастался, благодаря покровительству княгини Б., располагавшей полуособняком на Дворцовой набережной.

Как ни старались эти милые дамы и полудевы сохранить тайну своих радений, тем не менее вскоре этот экзотический клуб стал присным во языцах.

Прислуга, как известно, не хранит пикантных тайн своих господ. О них при случае говорят своим друзьям. Тс, в свою очередь, на ушко шепчут о том своим барыням, конечно, под строгим секретом. Молва разносится таким образом по всему городу.

Так узнала об этом клубе и Гвоздева. В ее уме никак не укладывалась мысль, чтобы подобный салон обошелся без ее активного участия. Развратное воображение княгини тем временем искало всякие новые возможности.

Первое время радения происходили как-то частным образом. Собирались дамы, читали пикантные произведения гомосексуального характера, а затем, уже разгоряченные, они удалялись в особо приспособленные два аппартамента, две комнаты с громадными тахтами, покрытыми шкурами соболей, песцов и тигров.

Здесь лесбиянки разоблачались и предавались разнузданному сближению, сначала путем поцелуев, которые постепенно переходили в ласку всего тела, взаимно доводившую друг друга до кульминационного пункта сексуального раздражения. В вихре страстей они забывались настолько, что кусались. Бывали даже случаи покушения на убийство в порыве садизма.

Между этими женщинами существовала определенная ревность. Некоторый из них были настолько влюблены в своих кошечек, что устраивали им бурные сцены. Эти парочки: кот и кошечка, были известны во многих салонах Петрограда и Москвы. Их в насмешку называли голубками, хотя это сближение носило далеко не невинный характер.

Впоследствии такие отдельные радения уже не удовлетворяли жажду ощущений вошедших в транс развратниц. Им нужен был большой масштаб, — массовое ощущение.

107