Блуд на Руси (Устами народа) - 1997 - Страница 103

103

Внезапно во мне пробудилось сознание и я увидел освещенное купе. Поезд стоял. Женская мордочка любопытная и смешная, как у котенка, смотрела на меня. Незнакомка, ведь я даже не знал ее имя, сидела на постели, облокотившись на стол, разделяющий диваны, наблюдала за мной.

Теперь я мог наконец рассмотреть ее лицо. Оно было по детски узко и розово. Может, свет зари придавал ему молодой и утренний оттенок. Первые лучи солнца падали на короткие кудри красивого мальчишки, волосы дробились тысячами искорок. В глубине глаз светилась мальчишеская шаловливость.

Проследив за направлением ее глаз, я почувствовал, что краснею: одеяло было откинуто, до пояса открывало тело. Ох! Это было не совсем скромное зрелище, как раз напротив, но это не смущало мою соседку. Раздался мелодичный, совсем тихий смех: «Наконец-то! Можно ли быть таким соней?» Я хотел подвинуться к ней, но она предупредила меня: «Не надо, я хочу к вам!»

Она быстро перебросила свое тело ко мне на диван, села в ногах у меня, подобрала по-турецки ступни ног и с улыбкой посмотрела мне в лицо. Острие полудетских грудей слабо выделялись под тонким батистом рубашки, такой короткой, что она оставляла ее ножки совсем открытыми. Блестящие ноготки на них прижимались к полотну простыни, круглые колени слегка приподнимались, безупречные линии вели от них к бедрам и к мрамору розового живота, где эти линии готовы были соединиться и откуда на меня смотрел, разделяя их, большой удивительный глаз. Он был суетлив и смешлив, как глаза женщины. За густой тенью приподнятых ресниц его глубокий взгляд как будто пристально и серьезно смотрел на меня.

Казалось, что этот глубокий взгляд таинственно и неслышно дышит, чуть заметно суживаясь и расширяясь, и это дыхание приоткрывало какую-то неведомую глубину, давало возможность видеть самое сокровенное существо женской души. Да, да... Именно так. Мне казалось, сама душа женщины пристально и зовуще смотрит на меня, увеличивая собой красоту по-турецки сложенных ножек.

Этот настойчивый взгляд прочесал меня, по всем моим членам пробежала искра желания, и светильник, зажженный ее огнем, дышал перед ней огненным языком пылающего тела. Насытившись волнением, которое она читала в моих глазах, Елена — она уже сказала после свое имя — сделала легкое движение, приподнялась на коленях, и мерцающий, гипнотизирующий меня взгляд стал еще глубже, расширяясь с настороженным вниманием. У меня не было сил шевельнуться, я ждал. Елена придвинулась ближе, круглые колени крепко и ласково охватили мои бедра, она стала медленно приподниматься. Я ждал, затаив дыхание, уже почти ощущал как рука моя погружается в наслаждение. Но едва коснувшись языком той точки, которая жаждала погрузиться в его глубину, Елена быстро опустилась ножками на обнаженное тело и гибким кошачьим движением стала приближаться ко мне. Не знаю сколько времени продолжалась эта пытка блаженства. Как будто ни одной минуты тело женщины не оставалось неподвижным. И вдруг я ощутил у себя на губах густые шелковистые ресницы. Припухшие веки закрывали мой рот и розовый требовательный зрачок коснулся моего языка... О, теперь я не был так безрассуден и нетерпелив, как это было ночью: я уже умел рассчитывать на нежность и силу своих ласк. Я знал как наиболее отзывчиво, пленительно, но и послушно она откликалась на мой зов, на зов моей страсти. Елена сжалилась надо мной. Внезапно ее тонкая талия подломилась, руки упали к моим коленям, мои бедра на мгновение ощутили упругость ее груди, и с невыразительным содроганием всего существа я почувствовал ответную ласку. Она была непередаваемо сладострастна: ножки Елены сжали мою голову, ее ноготки бессознательно царапали мне ноги, ее ротик ласкал вибрирующий от наслаждения столб мышц неисчислимым количеством поцелуев мягких, мгновенных и влажных. Теперь горячие губы впились в мое тело, которое исчезло за мягкой тканью так, что я почувствовал прикосновение острых зубов, шутливо прижимающих при поцелуе напряженное тело.

Я отвечал им с исступлением. Момент сильного упоения приближался, тело женщины изгибалось в параксизме страсти, руки рвали полотно простыни. Вдруг она вся ослабла, се губы оторвались от меня, и безжизненное тело распласталось около меня. Ее горячая щека лежала у меня на бедре. Я все еще лежал, я не был утомлен. Я хотел возобновить ласку, но ее голос остановил меня: «Нет, нет, подожди! Дай мне придти в себя».

Медленно потекли минуты. Солнце поднялось над горизонтом, и шелк волос между бедер женщины отливал золотом так близко, что мое дыхание слегка шевелило их: на них блестела влага, как роса на утренней траве. Елена приподняла голову и сейчас же откликнулась, вытянув ножки. Уютная теплота во впадине под коленкой притянула мои губы. Это прикосновение пробудило Елену от ленивости утомленного покоя. Мелодичный тихий смешок мешал ей говорить: «Ой, ой, оставь! Я боюсь... не могу...ха, ха, ха... пусти, боюсь щекотки». Слова путались со смехом. Она извивалась, свивая в клубок простыни, касаясь моего лица то пушистым золотом волос, то нежным овалом коленочки, то розовым перламутром на небольших ступнях. Наконец, упругие пятки поочередно забили по моей щеке и она вырвалась, одним прыжком оказавшись у меня в ногах. Чувствовалось, что она очень устала от той полноты утомления, которую уже впитала.

Еще нет?...тебя обидели?., о тебе забыли. Она говорила нс со мной, она обращалась прямо к тому, что смотрел ей прямо в лицо взором полным желания. Прости маленький, прости глупенький...иди ко мне. А ну вот так... сюда. Я видел по лицу Елены, что она опять подастся опьянению. Ее ноздри раздулись, полураскрытые глаза мерцали почти бессознательной синевой. Рот приоткрывался, обнажая мелкий жемчуг зубов, сквозь которые, чуть слышно доносился взволнованный шепот: Ну, иди... так, теперь хорошо. Нет, нет не слишком! Она не только звала за собой, удерживала в глубине своего тела часть моего существа, не давая ему погрузиться совсем. Вытянула ножки так, что они оказались у меня под мышками и откинулась всем корпусом назад. Потом села на мои колени. Я готов был закричать от невыносимой боли и в то же время восторга, острого напряжения, пронизавшего меня. Наверное, Елена так же испытывала боль, ей трудно было говорить: Подожди, подожди... еще несколько секунд... Это так восхитительно... Мне кажется, я сейчас поднимусь на воздух! И она сделала движение, как бы желая приподняться, чтобы облегчить напряжение живой пружины и снова откинулась назад.

103